23 Ноября. Получила письмо от танкистов. Оказывается, они помнят меня и то, как я с ними задорно смеялась и пела «Немцы топали, мундиры штопали». Пишут, что видели мою фотографию в журнале. А я её ещё и не видала.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
26 Ноября. Сейчас в запасном полку. Опять отдыхаем. Скоро совсем забудем, какая она, передовая.
( Из письма к П. Молчанову )
27 Ноября. Вчера были танцы. Танцую неважно. А сегодня мылись в бане. Вспомнили, как немцы захватили в плен наших девочек. Это было в Мае. Фашистские разведчики во время поиска на переднем крае схватили 2-х снайперов — Аню Нестерову и Любу Танайлову. Где они сейчас? Живы ли? В руках палачей…
Впервые видела немецких фрау. Мстить им за подруг? Нет. У меня к ним никакой ненависти. А фашистов ненавижу и убиваю хладнокровно. И в этом вижу назначение моей жизни сейчас. А будущее у меня неопределенно. Варианты: 1 — в институт; 2 — не удастся первое, тогда я всецело отдамся воспитанию детей — сирот.
И чего мне только в голову не приходит! Решила здесь, в запасном полку, изучить связь, азбуку Морзе. Курсы связистов за стеной. Неплохо иметь несколько разных специальностей.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
2 декабря. Скука. За стеной играет гармонь. Хочу туда, где бой. Нельзя. Почему? Какие несознательные эти начальники.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
5 декабря. Всё передумала о своей жизни, о справедливости, о девчатах. Я иногда жалею, что не родилась мужчиной. Никто бы сейчас не обращал на меня внимания, никто не жалел бы, а я бы воевала от всей души, как хотела бы. Самой странно. Но в бою я ничего не боюсь. Ведь не испугалась же я танка, который проехал у меня над головой. И всё-таки пока в запасе.
Я привыкла к Саше и к Калерии, и мне без них скучно. Я их очень уважаю, больше чем других девушек. С подругами жить легче. Мы трое из разных семей. У нас разные характеры. Но есть что-то общее. Дружим, и крепко. Калерия — хорошая девушка. Смелая, без тени эгоизма. Я это больше всего ценю в людях. Саша толковая. Разбирается во всех вопросах. Память неё золотая. Саша, Калерия и я — «Бродячая тройка». Как буду жить без них, когда кончится война и мы разъедемся в разные стороны?
Нравится мне и Ева Новикова и Маша Томарова. Ева немного вспыльчива, но всё равно мировая девчонка. Чистюлька, скромная, самостоятельная. Маша никогда не унывает, а когда грустно, песни поет.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
7 Декабря. Видела в немецкой газете фото наших снайперов — Нестеровой и Танайловой. Говорят, их пытали фашисты, но те ничего не сказали…
Часто вспоминаю любимый, родной Архангельск — стадион «Динамо», театр, кино «Арс» и «Победа»…
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
13 Декабря. Позавчера был сбор снайперов армии. Говорили и обо мне: мол, пример хороший показываю. Вчера меня ранило в плечо. Интересно, 2 дня назад видела сон, как будто меня ранило, и тоже в плечо. Вчера сижу на огневой точке, вспомнила про сон. А через несколько минут вздрогнула. Пуля фашистского снайпера попала мне в то самое место, где я во сне видела рану. Боли я не ощутила, просто обдало всё плечо чем-то горячим. На операции было больно. Но, кажется, рана неопасная — 2 маленькие дырочки, хотя разрезали так, что, наверное, месяц не заживёт. Лежу. Сустав ноет. Скоро убегу, а что будет дальше, не знаю…
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
17 Декабря. Пока лечусь. Рана ещё беспокоит. Меня направляют в армейский дом отдыха. Там вообще-то хорошо. Но хочу посоветоваться. Не лучше ли попроситься в госпиталь? Из госпиталя могут направить в батальон, а не в снайперский взвод. Почему хочу уйти из взвода? Не потому, что не прижилась. Характер у меня неплохой, со всеми дружу, хотя, конечно, не обходится и без споров. Но здесь всё-таки слишком тихо. Я же хочу треска в работе. Это моя потребность, инстинкт. Как Вам объяснить? Ну Вы же знаете, я жажду боя ежедневно, ежеминутно. Я могу быть более полезна для нашего общего дела.
( Из письма к П. Молчанову )
18 Декабря. Каждый день вижу во сне Сашу и Калю. Как я по ним соскучилась. Мне приносят письма от знакомых и незнакомых. Только что пришла из кино. Шёл фильм «Лермонтов». Характер Лермонтова — мой. Я решила по его примеру делать, как я считаю нужным, правильным. И ещё очень хочу быть в чем-нибудь первой. Как мне нравится характер Лермонтова…
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
27 Декабря. Когда хорошо живётся, писать не хочется. Прочитала «Сестру Керри» и «Багратиона». Хорошие книги. «О, Керри, Керри! О, слепые мечты человеческого сердца! „Вперёд, вперёд“, — твердит оно, стремясь туда, куда зовет его красота».
Читала и думала — это к тебе относятся слова Теодора Драйзера. И Багратиона тоже: «Что значит слава — это или свой череп расколоть во имя Родины, или чужой искрошить...» — вот это слова. Я так и сделаю, ей-богу.
Видела много картин: «В старом Чикаго», «Жди меня», «Подводная лодка № 9». Последняя особенно понравилась. Остальные так себе…
Вчера шла, и пристал паренек. «Дай, — говорит, — я тебя поцелую. Я 4 года не целовал девушек». И так убедительно просил, что я расчувствовалась. И действительно, хорошенький такой, не противно, а приятно. «Чёрт с тобой, — говорю, — целуй, только один раз». И сама почти плакала от непонятной жалости…
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
8 Января 1945 года. Не было бумаги, и я давно ничего не записывала. После отдыха пошла к члену Военного совета, чтобы добиться своей цели — попасть на передовую. Потом была у командующего армией. С большим трудом убедила, чтобы пустили меня в следующее наступление. Наконец-то. Настроение хорошее. За отражение контратаки в первом же бою получила медаль «За отвагу».
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
13 Января. Всю ночь не спала. Плохо себя чувствую. Заболела. Немец крепко стреляет. Сегодня с 9:00 до 11:30 длилась наша артподготовка. Начали «катюши». Ух и дали перцу фашистам. Обстановка ещё неясная. Только построили землянку, а настроение уже чемоданное. Ждём нашего наступления… Вперёд, только вперёд…
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
14 Января. За спиной Белоруссия и Литва. А здесь Пруссия. На левом фланге наши продвинулись далеко. Но ещё стрельба слышна. Всё утро грохочет канонада. Все ушли вперёд, а для нашего взвода не хватило подводы. Не ужинали и не завтракали.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
15 Января. Прибыли с тылами дивизии в Эйдкунен. Утром я надела белый маскхалат, перецеловалась со всеми и пошла. Через час буду на передовой.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
16 Января. Попала к самоходчикам. Когда ездили в атаку, была в машине. От самоходчиков пошла в полк, Доложила, что мне разрешено быть на передовой. Поверили, но с трудом. И приняли меня только потому, что знают, что я снайпер. Невыносимый ветер. Пурга. Земля сырая. Грязь. Маскхалат уже демаскирует меня — слишком бел. От дыма болит голова. Советуют мне — лучше вернись во взвод. А моё сердце твердит: «Вперёд! Вперед !» Я покорна ему. Будь что будет!
Сколько жертв было вчера, но всё равно я шла вперёд. Сижу и размышляю о славе. Знатным снайпером называют меня в газете «Уничтожим врага!», в журнале «Огонёк» портрет был на первой странице. Но я знаю, что ещё мало сделала, не больше, чем обязана как советский человек, вставший на защиту своей Родины. Сегодня я согласна идти в атаку, хоть в рукопашную. Страха нет. Готова умереть во имя Родины.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
17 Января. Ходила в наступление вместе с пехотой. Продвинулись вперёд на несколько километров. По нам били «скрипачи». [ Так бойцы называли немецкие шестиствольные миномёты ] Рядом людей разрывало на части. Приходилось и стрелять, и перевязывать раненых. Брала штурмом немецкий дом. Во время штурма убила 2-х фашистов: одного возле дома, второго, когда тот высунулся из самоходки. Жаль, что мало пользы принесла как снайпер.
( Из дневника Р. Е. Шаниной.)
17 Января. Извините за долгое молчание. Писать было совсем некогда. Шла моя боевая жизнь на настоящем фронте. Бои были суровые, но я каким-то чудом осталась жива и невредима. Шла в атаку в первых рядах. Вы уж извините меня за то, что Вас не послушалась. Сама не знаю, но какая-то сила влечёт меня сюда, в огонь.
Только что пришла в свою землянку и сразу села за письмо к Вам. Устала, всё-таки 3 атаки в день. Немцы сопротивлялись ужасно. Особенно возле старинного имения. Кажется, от бомб и снарядов всё поднято на воздух, у них ещё хватает огня, чтобы не подпускать нас близко. Ну, ничего, к утру всё равно одолеем их. Стреляю по фашистам, которые высовываются из-за домов, из люков танков и самоходок.
Быть может, меня скоро убьют. Пошлите, пожалуйста, моей маме письмо. Вы спросите, почему это я собралась умирать. В батальоне, где я сейчас, из 78 человек осталось только 6. А я тоже не святая.
Ну, дорогой товарищ, будьте здоровы, извините за всё. Роза.
( Из последнего письма к П. Молчанову )
24 Января 1945 года. Давно не писала, было некогда. Двое суток шли ужасные бои. Гитлеровцы заполнили траншеи и защищаются осатанело. Из-за сильного огня приходится ездить в самоходках, но стрелять удается редко. Невозможно высунуться из люка.
Лишь несколько раз я выползала на броню машины и стреляла по убегающим из траншей вражеским солдатам.
К вечеру 22 Января мы всё-таки выбили фашистов из имения. Наша самоходка успешно перешла противотанковый ров. В азарте мы продвинулись далеко вперёд, а так как не сообщили о своем местонахождении, по нам по ошибке ударила наша же «катюша». Теперь я понимаю, почему немцы так боятся «катюш». Вот это огонёк!
Потом ходила в атаку, а вечером встретила своих дивизионных разведчиков. Предложили пойти с ними в разведку. Пошла. Взяли в плен 14 фашистов.
Сейчас продвигаемся вперёд довольно быстро. Гитлеровцы бегут без оглядки.
Техника у нас!.. И вся армия движется. Хорошо!
Большой железный мост через реку прошли без помех. Шоссе красивое. Около моста валялись срубленные деревья — немцы не успели сделать завал…
( Последняя запись в дневника Р. Е. Шаниной.)